Материал из книги Стефано Локателли. Часть первая тут, вторая – здесь, третья - тут, четвертая - здесь.
Мысль о том, что власть держится не только на оружии, но и на финансовой основе, была общепринятой в Средневековье. Ее можно найти во многих сочинениях того времени. Например, в трактате «Диалог о казначействе» (Dialogus de Scaccario, 1177–1179), написанном английским казначеем Ричардом Фиц Нейджелем, подчеркивается, что деньги нужны в мирное время не меньше, чем на войне — на строительство замков, содержание гарнизонов, выплату жалования войскам, помощь бедным и наем специалистов.
К XIII веку это представление стало частью практической политики. Европа переживала то, что историки называют «монетарной революцией»: расширение денежного обращения, проникновение монет в повседневные расчеты, переход значительной части налогов в денежную форму. Это дало правителям возможность оплачивать профессиональные армии и дорогостоящие оборонительные проекты, но одновременно сделало их зависимыми от стабильных источников дохода.
На этом фоне появление во Флоренции собственной золотой монеты — флорина — имело значение, выходящее далеко за рамки городской экономики. Поэтому важно показать, как флорин стал элементом государственных финансов не только во Флоренции, но и за ее пределами — в том числе в крупных монархиях, таких как Сицилийское королевство.
Деньги для войн: анжуйский пример
После смерти императора Фридриха II в 1250 году Сицилийское королевство оказалось в центре борьбы за власть. Империя ослабла, и папство, желая избавиться от гогенштауфенов [швабский владетельный род, династия южногерманских королей в эпоху средневековья и императоров Священной Римской империи, угасшая в мужском поколении в 1268 году, со смертью Конрадина, обезглавлен в Неаполе], стало искать иностранного правителя, готового взять корону и воевать за нее. Лишь в 1265 году при папе Клименте IV удалось заключить соглашение с Карлом Анжуйским, младшим братом французского короля Людовика IX.
Соглашение было амбициозным, но финансово очень обременительным: Карл обязался защищать интересы церкви, ежегодно платить папе 8000 унций золота и внести единовременно 50 тыс. марок серебром. Для сравнения: таких денег хватило бы, чтобы содержать целую армию на протяжении нескольких лет.
Однако сам Карл не располагал такими ресурсами. Поэтому папа объявил сбор средств в виде «крестового налога» среди французского духовенства и обратился за займами к крупнейшим банкирам Италии — прежде всего тосканским, среди которых значительное место занимали флорентийские дома. По современным оценкам, Карл получил от этих банков более 350 000 ливров турнуа [одна из основных валют Франции примерно с 1230 по 1795 год].
Эти деньги позволили Карлу снарядить поход, победить Манфреда в битве при Беневенто (1266), а затем Конрадина в битве при Тальякоццо (1268). После победы и утверждения Карла на троне Флоренция получила широкие торговые привилегии в Южной Италии, что обеспечило ее купцам прямой доступ к рынкам Сицилийского королевства и укрепило позиции флорина в регионе.
Первые упоминания флорина в Сицилии и Южной Италии
Документы 1260-х годов в основном оперируют французской счетной единицей — ливром турнуа, но при этом сохранились сведения о курсе флорина в международной торговле уже в 1264–1265 годах. Эти данные остались от ярмарок Шампани, где происходили расчеты по закупкам вооружения, провианта и снаряжения для похода Карла.
После установления анжуйской власти флорин начинает встречаться в платежах на территории самого Сицилийского королевства. Особенно важны в этом отношении архивы анжуйской канцелярии. Несмотря на утраты — в том числе катастрофическую потерю документов при бомбардировке в 1943 году, — сохранились книги за 1277–1278 годы, в которых фиксировались поступления налогов и расходы казны.
Эти документы ценны тем, что содержат точные записи о виде и количестве поступивших монет. В них указываются не только суммы в счетных единицах, но и реальные платежи в конкретных золотых монетах — будь то местные августалии/реалы или привозные флорины.
Налоги, пошлины и золотые монеты
Из сохранившихся квитанций (apodixe) ясно, что уже в 1269 году чиновники сдавали в казну флорины наравне с местными золотыми деньгами. Это были поступления от разных налогов:
Например, в 1277 году чиновники Апулии и Абруцци внесли в казну сразу 5 тыс. флоринов как аванс по таким пошлинам. Это указывает на масштаб торговли, в которой флорин уже играл заметную роль.
Примечательно, что в те же годы Флоренция сама активно закупала зерно в Сицилийском королевстве. Возможно, именно эти сделки способствовали обратному притоку флоринов на юг — купцы везли золото в обмен на хлеб, а часть этих монет потом оказывалась в королевской казне.
Флорин в казне Анжуйской монархии
Архивные книги анжуйской администрации конца XIII века позволяют проследить, что уже к 1270-м годам флорин перестал быть для южноитальянских чиновников «чужой» монетой. Его принимали наравне с августалиями и реалами, а иногда даже предпочитали — из-за стабильного веса и высокой пробы.
Одной из главных статей поступлений были налоги с портов и торговых городов. К примеру, гавани Бари, Бриндизи и Трани в Апулии были важными точками вывоза зерна, оливкового масла и вина. Здесь сборщики таможенных пошлин принимали флорины как полностью легитимное средство платежа. Это означало, что монета прочно закрепилась в международных расчетах и использовалась даже вне «родной» валютной зоны.
Особое место занимала так называемая «общая субвенция» (subventio generalis) — прямой налог, которым облагалось имущество и доходы мирян. Взималась она ежегодно и в золоте, что само по себе отражает уровень монетаризации экономики королевства. Флорины поступали от горожан, землевладельцев и купцов, которые предпочитали расплачиваться этой монетой благодаря ее узнаваемости и доверию на рынках Средиземноморья.
Причины популярности флорина
Устойчивость флорина в обращении объяснялась сразу несколькими факторами.
Неудивительно, что флорин так быстро вытеснил или, по крайней мере, дополнил в южноитальянских расчетах местные августалии, чеканка которых постепенно сворачивалась.
Параллельная торговля и «передвижение золота»
Флорентийские купцы не ограничивались только торговлей зерном. Из Сицилийского королевства они вывозили и другие товары — соль, фрукты, тканые изделия, а взамен везли готовые шерстяные ткани, металлы, оружие, предметы роскоши. В этих сделках флорин был универсальным средством обмена: его принимали как в христианских, так и в мусульманских портах Средиземноморья.
Историки отмечают, что часть золота, поступавшего во Флоренцию, имела североафриканское происхождение. Оно могло идти через Сицилию транзитом: купцы из Туниса или Триполи привозили слитки или динарии, которые затем переплавлялись или шли в расчетах во Флоренции, а потом возвращались на юг уже в виде флоринов. Таким образом, монета становилась не просто средством платежа, а «брендированным» продуктом городской экономики.
Связь с военными расходами
Для анжуйской монархии наличие в казне стабильного золотого запаса было критически важно. Во второй половине XIII века королевство вело активную военную политику:
Все эти кампании требовали огромных затрат, и флорин, благодаря своей ликвидности, был удобным инструментом для расчетов с иностранными наемниками, закупки вооружений и провианта за пределами королевства.
Итоги первой волны «экспансии» флорина
К концу XIII века флорин уверенно вошел в круг основных золотых монет Средиземноморья. Его обращение в Сицилийском королевстве стало результатом сложного сплетения военной, финансовой и торговой политики:
Флоренция, выпустив свою золотую монету, сумела превратить ее в символ надежности, а заодно и в инструмент мягкой экономической экспансии, укрепляя свое влияние далеко за пределами Тосканы.
Флорин в международной системе расчетов
К началу XIV века флорентийский флорин уже стал одной из ключевых монет средиземноморской торговли. Его принимали в Генуе, Венеции, Марселе, Барселоне, Лондоне, Брюгге, Константинополе, Александрии и Тунисе. Причем в некоторых случаях курс флорина фиксировался в международных договорах или торговых уставах, что придавало ему статус эталона.
Такой успех был не случаен. Флоренция в этот период находилась на пике экономической активности. Ее шерстяные мануфактуры поставляли ткани по всему Средиземноморью и в Северную Европу. Банкирские дома города — такие как Барди, Перуцци, Аччайоли — вели расчеты с папской курией, королевскими дворами Англии и Франции, а также с крупными торговыми гильдиями. В этих операциях флорин служил в качестве удобной стандартной, универсальной монеты высокой пробы.
Копирование флорина в Европе
Успех флорина побудил и другие государства чеканить золотые монеты, повторяющие его вес и пробу. Первой была Венеция, выпустившая в 1284 году дукат (золотой сольдо), который имел те же 3,5 грамма чистого золота, что и флорин. За Венецией последовали Генуя (генуэзский флорин, 1252), Неаполь, Арагон, Франция и даже Англия.
Однако даже при появлении конкурентов флорентийский оригинал продолжал пользоваться особым доверием. Для купцов и менял это была «твердая валюта» средневековья: на рынке можно было легко обменять флорин на серебро или другие монеты, не опасаясь потерь.
Политическая символика
Чеканка флорина была не только экономическим, но и политическим актом. На аверсе монеты изображалась лилия — символ Флоренции, а на реверсе — святой Иоанн Креститель, покровитель города. Эти изображения укрепляли ассоциацию монеты с городом, его независимостью и богатством.
В эпоху Примо Пополо (первого народного правительства) во Флоренции флорин стал символом не только торговой мощи, но и политической автономии. Он показывал, что город способен выпускать золотую монету наравне с великими державами, и это воспринималось как декларация силы.
Пути золота во Флоренцию
Золото для чеканки флоринов поступало в город по разным каналам:
Эти маршруты пересекались и создавали сложную сеть, где флорентийские купцы играли роль посредников между мусульманским миром, Восточным Средиземноморьем и христианской Европой.
Признание и наследие
К концу XIII века флорин стал фактически общеевропейской денежной единицей в крупной торговле. Его ценили за постоянство веса, чистоту золота и политическую стабильность города-эмитента. Даже спустя столетия, в эпоху Ренессанса, флорин оставался важнейшей торговой монетой, а его образ повторяли в монетах многих государств.
Таким образом, флорентийский флорин стал не просто денежным инструментом. Он превратился в символ экономической мощи, международного авторитета и культурного влияния Флоренции, сыграв важную роль в формировании новой финансовой карты Европы.
