Перевод главы из книги Брендана Брауна «Против 2%-ной инфляции: от отрицательных процентных ставок к золотому стандарту XXI-го века», опубликованной в 2018 году издательством «Palgrave Macmillan».
Спрогнозировать движение инфляции цен на активы вплоть до его конечной стадии является предприятием, которое может дать только приблизительные результаты. Такая же проблема наблюдается и в рассуждениях о крахе валютного режима, в данном случае, стандарта 2%-ной инфляции. Впрочем, два этих явления взаимосвязаны. Текущий этап инфляции цен на активы может привести к такому глубокому кризису и спаду экономического развития, который приведет к концу нынешнего валютного режима. Впрочем, любопытно, что пока не наблюдается никаких альтернатив этому режиму. Наверное, необходимо подождать еще одного эпизода обесценивания валют, которая приведет к фазе крупной инфляции на рынке потребительских товаров; это событие в очередной раз проявит тлетворность политики сохранения низкого уровня инфляции и ошибочность эконометрики, ведь именно на их основании власти выстраивают манипуляции курсами; в таком случае стандарт 2%-ной инфляции рухнет, и его противоречивость станет ясной для всех. Тогда возникнет новый период валютного хаоса. В конечном счете, крупный уровень инфляции может стать катализатором, который сможет объединить вокруг себя геоэкономические и политические силы для создания нового валютного режима, – пятого, если считать крах золотого стандарта до 1914 года, - призванного сменить хаос порядком.
Валютная инфляция приводит к изменению валютного режима
Высокий уровень инфляции на потребительские товары стал катализатором запуска монетаристского режима в Германии и Швейцарии в начале-середине 1970-х гг. и на непродолжительный период в США в начале 1980-х гг. [монетаризм - макроэкономическая теория, согласно которой количество денег в обращении является определяющим фактором развития экономики – прим. перев.] Скорее всего, она также была решающей причиной создания золотообменного стандарта в середине 1920-х гг. (Это произошло в результате высокой инфляции во Франции и гиперинфляции в Германии). Если обратиться к более раннему периоду истории, то высокая инфляция во время периода становления доллара понудила политические силы США принять золотой стандарт.
Во всех этих случаях высокая инфляция (и, конечно, гиперинфляция) вызвала большое недовольство, хотя, возможно, было в ней также и несколько положительных моментов. Инфляция цен на активы без инфляции цен на потребительские товары не приведут к интеграции сил, необходимых для достижения изменения валютного режима. Хотя ее вполне может хватить, чтобы повергнуть ниц существующий режим, но вряд ли будет недостаточно для того, чтобы создать условия и обеспечить возникновение нового валютного порядка.
Так, биржевой крах на Уолл-стрит в 1929 году и Великая депрессия привели к завершению золотообменного стандарта. Затем последовали годы валютного хаоса, усугубленного мировой войной. Создатели следующего режима, Бреттон-Вудской системы, - особенно среди чиновников в валютных учреждениях, - находились под влиянием господствующих представлений о том, что нечто пошло не так на этапе сворачивания золотообменного стандарта. Они не обратили внимания или не знали о более фундаментальной причине отказа от золотообменного стандарта, а именно инфляции цен на активы.
Впоследствии, когда высокая инфляция, возникшая при Бреттон-Вудской системе, привела к крушению этого режима, Германия и Швейцария были сразу же готовы установить новый валютный порядок – монетаризм. Великая инфляция с начала и середины 1960-х гг. до Великого краха и экономического спада 1973-1975 гг. характеризовалась крупным обесцениванием активов и потребительских товаров.
Напротив, паника 2008 года и возникновение мирового финансового кризиса не стали факторами изменения режима - стандарт 2%-ной инфляции выжил, а эксперименты под его знаменем стали еще более радикальными. Это произошло во многом потому, что политики и центральные банки смогли обвинить банкиров в том, что произошло, оправдав при этом валютный режим в целом.
В любом случае, в отличие от золотообменного стандарта или Бреттон-Вудской системы, стандарт 2%-ной мировой инфляции не привел к тесному международному сотрудничеству в валютной сфере. Хотя встречи министров финансов и представителей центральных банков Большой семерки и Большой двадцатки до сих пор продолжаются, они лишены реального содержания. Стандарт 2%-ной инфляции кажется от «природы данным» валютным режимом, хотя на самом деле, является более или менее непрерывной валютной войной. Каждый центральный банк (подчиняясь политическим силам) выбирает свои меры для достижения целевой отметки инфляции на уровне 2%, полностью осознавая последствия таких изменений для поведения своей валюты.
Ни одна из крупных политических партий в США не была готова отойти от режима 2%-ной инфляции. Демократы и их президент поддерживали статус-кво, а также радикальную реализацию политики, направленной на укрепление 2%-ного уровня инфляции после мирового финансового кризиса. Некоторые из их числа настаивали на том, что режим должен включать в себя мощную армию регуляторов, но никто не сомневался в цели этого режима (2%-ная инфляция в рамках так называемого двойного мандата).
Триумф республиканцев на выборах в Конгресс 2014 года, после восстановления их господства в Палате представителей в 2010 году, пробудил ожидания по поводу валютной реформы. Но большим препятствием на этом пути стало то, что у республиканских сторонников реформы не было никаких конкретных планов относительно смены режима. Их главный экономический консультант, профессор Стэнфордского университета Джон Тэйлор, будучи видным представителем первой администрации Джорджа Буша мл., был приверженцем 2%-ного уровня инфляции. Созданное им «правило Тэйлора» для осуществления фиксации процентных ставок ФРС основывалось на убежденности в том, что добросовестные представители центрального банка сумеют угадать уровень нейтральной процентной ставки и правильно рассчитать коэффициенты модели экономического прогнозирования, основанные на неокейнсианской теории (включая кривую Филлипса), и благодаря этому они смогут якобы достичь 2%-ного уровня инфляции.
Профессор Тэйлор утверждал, что денежно-кредитная политика, основанная на этом «правиле» будет лучше функционировать, чем стандартные методы; но он не был скептически настроен по поводу целевого показателя инфляции в 2%. Он критиковал председателей ФРС Гринспена и Бернанке за раздувание «пузырей», мол, их проблема состояла в недостатке здравого смысла и отсутствия последовательного использования правил, основанных на эконометрике, при этом себя считая экспертом в этих двух делах!
Денежно-кредитная политика республиканцев
Республиканцы не искали альтернативу режиму 2%-ной инфляции; ситуация осложнялась тем, то у них не было никакого обоснования успешности этого режима (в отличие от ситуации Милтона Фридмана в его поддержке монетаризма) или примера со стороны любой другой страны, как это было, когда Бреттон-Вудская система рухнула. Реформаторы согласились на усиленный надзор со стороны Конгресса по поводу валютных дел, и в случае эффективной организации, это могло стать со временем платформой для значимой реформы в этом вопросе. Конгрессмены, которые состояли в наблюдательном комитете, могли найти альтернативный режим, поскольку они обладали полным доступом к расшифровке протоколов собраний и возможностью попросить дать представителям ФРС исчерпывающие объяснения по всем вопросам (что было намного серьезнее бесполезных полугодовых выступлений председателя ФРС), а также могли приглашать независимых экспертов. Однако до сих пор не было предложено никаких альтернатив текущему режиму. В то же время небольшой рост инфляции цен на активы во время фазы повышения деловой активности и длительного, хотя и скромного подъема экономического цикла, уменьшили необходимость поиска альтернатив с точки зрения политической целесообразности.
Несмотря на это, победа республиканцев на выборах в ноябре 2016 года, - которая привела Дональда Трампа в Белый дом и восстановила их большинство в Конгрессе (а также имея хрупкое большинство в Сенате), - снова актуализировало проблему валютной реформы, не в последнюю очередь по причине того, что новый президент критиковал во время предвыборной кампании Джанет Йеллен за денежно-кредитную критику, приводившую к «пузырям». Впрочем, до сих пор имело место препятствие для проведения реформы: республиканцам не хватало голосов для большинства в Сенате, поэтому соответствующее законодательство могло не пройти без поддержки со стороны демократов, которую было бесполезно ждать. Уже давно ушли в небытие те дни, когда идея стабильных денег находила свою поддержку в консервативном крыле Демократической партии (на выборах 1976 года Джимми Картер выступал с речами против денежно-кредитной политики республиканцев, после чего последовало назначение Пола Волкера на пост главы ФРС в 1978 году; президент вполне понимал, что это приведет к антиинфляционной «шоковой терапии»). Республиканские сенаторы, которые хотели провести реформу ФРС, как-то говорили, что Берни Сандерс (левый демократ) стал их союзником особенно по вопросу об аудитах, но никаких совместных действий так и не было осуществлено.
Впрочем, в случае отсутствия действий в Конгрессе, у президента есть право выдвижения кандидатов для реализации реформы (очень быстро множество вакансий было открыто в комитете по денежно-кредитной политике ФРС, включая кресло вице-председателя, и место председателя Йеллен, которая должна была покинуть его после окончания двух сроков в конце января 2018 года). Однако без какой-либо руководящей идеи реформы, новый президент и его избранный комитет по поиску кандидатов выбрали тех членов, которые были приверженцами режима 2%-ной инфляции, а также сторонниками программы Администрации в особенности относительно сокращения налогов и дерегулирования банков. Такое сочетание также предполагало, что кандидаты, скорее всего, будут формулировать денежно-кредитную политику таким образом, чтобы избежать для себя проблем в условиях приближающихся промежуточных выборов в Конгресс.
Впрочем, даже в этой ситуации несколько оставшихся энтузиастов стабильных денег среди республиканцев в Конгрессе, несмотря на назначения президентом новых членов ФРС, могли бы повлиять на ситуацию, завалив кандидатов на посты в ФРС неудобными вопросами, настаивая на принятии плана Администрации по денежной реформе и пр. Однако в 2017 году, в связи с борьбой большого капитала за сокращение налогов, валютная реформа в США перестала быть одним из пунктов республиканской программы. Представитель Кевин Брэйди, который в последние годы спонсировал несколько законопроектов о валютной реформе, стал председателем мощного бюджетного комитета Палаты представителей США (отвечающего за налогообложение).
Когда, в конечном счете, президент Трамп назначил бывшего представителя бизнес-элиты и давнего союзника Йеллен на ее место, среди республиканцев не было слышно ропота и недовольства. На окончательном голосовании в Сенате, только четыре сенатора-республиканца проголосовали против выдвижения Пауэлла, включая бывших конкурентов президента Тэда Круза, Рэнда Пола и Марко Рубио. У защитников концепции стабильных денег были основания для того, чтобы быть в отчаянии. Станет ли новый председатель, чья карьера связана с частным капиталом (который процветает в условиях дешевого кредитования и богатых фондовых рынков, что наблюдается во времена инфляции цен на активы), поддерживал в качестве члена ФРС радикальную политику валютной инфляции и ревностно нападал на любые предложения по аудиту этого учреждения, вести себя иначе? Многие комментаторы заявили, что он искренне убежден в возможности увеличения общественного благосостояния посредством республиканской налоговой реформе – убежденность, которая, несомненно, понравилась комитету, избравшему его; но был ли он в розовых очках, прогнозируя в конце марта 2018 года, что одно (или, возможно, два) маленькое повышение ставок перед днем выборов в этом году, будет соответствовать не-инфляционной денежно-кредитной политике?
